...воевал мой отец
Мой отец в восемнадцать в ноябре сорок первого по дороге в военкомат
в московском фотоателье оставил на память родным
портрет изящного юноши. Впереди: Гжатск-Ржев - рядовой солдат;
и далее - курсант, лейтенант - Варшава-Берлин.
Впечатлили первые убитые - разорванный снарядом красноармеец, -
долго преследовала его лежащая отдельно рука...
А вот на передовой под минометным и орудийным огнём прицельным
оказалось не так страшно, как даже иным бывалым фронтовикам...
Мокрый холод в шалашах из ёлок - ночью и учеба в лесу - днём,
на фронте - землянки и сто грамм вина, которое на хлеб менял,
бывало и без хлеба сутками, половодье вокруг - только вот снег сошёл;
сырость и хляби, в утро и вечер - один только суп. Караулы и ямы.
Один, без товарища, - все старше или совсем пожилые,
однажды целый котелок чудной овсяной каши с мясом и недорого взяли,
а иногда вдруг от обеда оставят что-нибудь старики...
Это картинки из писем, что случайно остались...
Из рассказов - картина отчаянья: вот, по минному полю бегом -
меж вешек извилистая тропа – в затылок, след в след, под ноги смотри, и
мимо бледный лейтенант - по кобуре рука пляшет, в сторону разорванный пулемет
и в землю руками обрубок, за спиной - каша... - пристрели, - хрипит, - лейтенант, пристрели!
Из рассказов! Как-то отбился в заиндевелом талом лесу, - еле вышел...
Потом из строя по списку отправили учиться в химические войска:
ускоренные офицерские курсы затягивались - месяц за месяцем лишние, -
это на победные операции перестраивалась наша война.
По выпуску младшим лейтенантом - командир подразделения, и сразу приказ:
брать какую-то там высоту. Но как вести за собой, дойти, добежать,
вдруг ранят или убьют, - сидел и думал тоскуя, не в силах поднять глаз...
Ты, сынок, не бойся, а делай как я и дойдём, - подошёл к ему старшина.
Готовы к атаке, в стороне легкий жест - он пистолет в небо: Рота, за мной!
Из траншей рванули в бездну: разрывы и грохот, - что где, кто разберёт...
Но главное - бежит старшина... Удар - залёг, и он вслед, и бойцы за спиной, -
и смерть над головами железом... Но опять - знак! И встаёт он: и только вперёд...
Так и бежали и сердце прыгало за ангела, охранителя и учителя воевать -
лишь бы цел... Так и вёл за собой штыки, не спуская ни глаза, ни шага...
и вломились, ибо рядом был тот, кто знал, когда падать и когда вставать,
и позиции были пусты, но зато - консервы, шнапс и медаль за «ЗА ОТВАГУ».
И покатила Европа, её камни, дороги, замки, торшеры, бра...
На постой в комфорте — разбредались по пустынным залам, - кому что...
Он - в шкафы по альбомам с фото небывалую жизнь почитать с листа, -
как-то выдвинул ящик, а там малышка в платьице, застреленная в висок...
Наступали стремительно - в панике немцы оставляли дома, стрелялись...
Однажды вышли на след колонны танков, рвущейся на Берлин,
без остановки пролетевшей по обозу беженцев - вдребезги телеги, коляски,
пух и рвань по обочинам, по ходу - голова младенца, расплющенная в блин...
Остановка у фермера - благообразный бауэр, всё убрано, чисто, ладно:
супруга, дочки - красавицы... Застолье - веселый и невинный флирт.
К ночи ввалили танкисты, - по ошибке что ли, - автоматы наперевес, наглые...
От греха с сестрицами ускользнули на танцы, - прогулочки до зари...
Третья, совсем девчонка - осталась... да что с ней станет?.. утром навеселе
вернулись. Отец у кроватки, и та без памяти, бредит. Хозяйка в углу. Тишина.
И никого. Перевёрнут - дом. Стремительно, молча собрались. К войне -
горечь бед и позора... У порога навечно - месть, одичанье, вина...
Посыльным на мотоцикле через лес зимней Саксонии, за поворотом - другой,
летит как в сказке, - лишь чёрные дыры - гарь недавнего боя, да отдалённое эхо...
Поворот - и целит меж глаз фигурка из-под берёзы «шмайсером» под рукой -
по сторонам в сугробах бравый ездок и колёса... Приехал! -
первое, а на второе - жив, не ранен... и замер, выстрела не было, тихо...
Сквозь пелену сугроба: глаза стеклянные фрица, тлеет цигарка чуть
в губах его омертвелых, - разудалое красноармейское лихо
только что прошагало и предупредило посыльного благостный путь...
На Берлин - через Польшу. Работали - под огнём расставляли боеприпас.
В дымовой завесе шашек его химотряда шли вперёд батальоны...
«За боевые заслуги» - звенели медали, и время выстреливало шанс
довоевать, и вернуться живым на Арбат или в опочецкий дом.
Под завязку Берлинской операции в походе некий приказ по частям:
Строго - не применять германский самокатный транспорт!
А он по дороге рискнул - на велосипеде проветриться с полчаса...
В мгновение - «виллис» в упор, майор с пистолетом и рожею красной:
Расстрел на месте! Разбить! Ногами! С дороги! - и он прыгал по спицам,
и медали звенели о грудь, - и метнул с размаху остов в весенние дали...
Обошлось... Через день - по головам ударил крупный калибр, и длился,
проваливая в адскую бесконечность, как в блиндаж на закланье...
И страх по коже и по душе - неужели конец, теперь?.. и неуёмная дрожь...
И по щекам что-то тёплое, влажное... Прикоснулся - в крови ладони...
Так завершала паническую атаку и артиллерийский кошмар из ушей кровь...
Но улыбнулась позже спутница войн: рвануло неподалёку...
Заработал контузию, - долго не отпускали приступы, - и я застал её след:
иногда, отойдя к окну, рот и скулы в горсти зажав, мелко тряс головой;
передразнивал, помню ... по ночам в мои детские сны - его фронтовой бред:
мать у изголовья во тьме, и от стен - страшный и жалобный вой...
Про то, как Победу салютовали - не вспомнить, или не говорил.
С товарищем прогуливались однажды и навстречу берлинец с догом, как бы -
пара руин, но рявкнул тут сдуру пёс, - у приятеля все родные - в могилах, -
в кобуру - Да я вас!.. отец его за руки... - Камераден, битте, герр камераден!..
Поверженная Германия остывала. Молодой офицер чистил звёзды, мундир...
Лейтенант! Теперь как фон фотоснимков - мирный пейзаж: деревья, автобус, дворец...
Бравый вид - впереди, галифе и портупея. Комендант города Бромберга, год - в Тюрингии...
За Сталинград медаль ещё и орден Красной Звезды.. воевал мой отец.
9 мая. 2021 - 9 мая 2023
